Масаи выходят на льва с одним лишь копьем. Часть 1
Масаи — жители Восточной Африки — прославились во всем мире тем, что выходят на льва с одним лишь копьем, ружья они не признают. Почти все путешественники обращали внимание на то, что понять образ жизни этого самобытного гордого народа, отказывающегося от подарков цивилизации, можно, лишь представив древнюю Спарту либо времена гладиаторов в Риме.
Это очень воинственный народ. Мальчиков с детства приучают быть воинами: после обрезания они живут в юношеских деревнях, и каждый получает титул «морана». Здесь проходят лагерные сборы, где мальчики, а затем юноши занимаются исключительно физическими упражнениями военно-прикладного характера. Поэтому-то и неудивительно, что среди них немало спортсменов и потенциальных рекордсменов.
Интересно то, что львы прекрасно различают масаев среди прочих людей. Если в национальных парках при туристах эти хищники спокойно греются на солнышке и дают себя разглядывать, то при появлении воина-масаи с копьем — со всех ног пускаются убегать.
В 1936 году в Москве издательством «Молодая гвардия» была переведена на русский язык книга известного кинодокументалиста Мартина Джонсона «Сафари», в которой автор рассказывает о путешествии с женой по Восточной Африке. Цель их поездки была — убедиться, что масаи на самом деле охотятся на льва с одним только копьем. Вот как пишет Джонсон:
«Мы застали туземцев в большом возбуждении. Они взвинчивали свою дерзость, чтобы потом не сробеть перед лицом могучего Симбы. Я поражен был их храбростью, тем, с какой решительностью они обдумывали предстоящие битвы со львами, держа в руках хрупкие копья и кожаные щиты.
Охотились они не ради торжества победы и не ради мяса... только когти годны на амулеты. Охотники ополчились против львов, потому что те резали драгоценный для туземцев скот.
Мы задержались, чтобы посмотреть, как проходят у туземцев охоты. Мы видели шесть сражений.
Прежде всего воины рассыпались в цепь и производили разведку. Обнаружив место пребывания льва, разведчики отступали и присоединялись к основному отряду. Отряд выстраивался полукругом и начинал приближаться ко льву.
Между тем лев вел себя обычно так же, как тот лев, который бросился однажды на нас с Озой. Он яростно хлестал себя хвостом и готовился разорвать в клочья всякого, кто осмелится приблизиться к нему. Только два раза я видал, как лев уходит прочь под быстрым натиском многочисленного противника. Да и тогда лев был не похож на беглеца: он просто изменял направление и удалялся могучей рысью с таким видом, точно уходил по важному, неотложному делу.
В большинстве случаев, однако, лев забывал о прочих неотложных делах и обращал все свое внимание на странных двуногих животных, которые вдруг вырастали со всех сторон. Заметив в их действиях вызов, он, не колеблясь, принимал бой.
Туземцы останавливались и ждали нападения льва. Сильное впечатление производила эта картина: лев, припавший к земле и готовый сорваться с места при малейшем движении врага, и голые черные люди с тонкими копьями, поблескивающими на солнце.
Потом — великолепный натиск Симбы. Туземцы стояли на местах. Только тот, кто видал это своими глазами, может понять, какая отвага нужна для того, чтобы ждать приближения разъяренного льва с жалким щитом в руках. Последний бешеный рев и — прыжок! Мгновенно копья выбрасываются вперед. Передние туземцы пригибаются, принимая на щиты тяжелые удары когтей. Другие, вытянувшись во весь рост, вонзают свои копья глубоко в трепещущий торс зверя.
Короткая схватка в облаке пыли: черные тела, обливаясь потом, берут в клещи умирающего льва. Наконец-то протяжный крик торжества!
Не раз я видел, как лев продолжает сражаться, имея возможность бежать: он предпочитает смерть в бою постыдному бегству».
